«Государство разрешило продавать спички, но не создало пожарную службу»

Павел Медведев, финансовый омбудсмен

Павел Медведев, финансовый омбудсмен— Можно ли сказать, что за прошедший год институт банкротства физлиц заработал в полную силу?

— Статистика такова: подано 33 тыс. заявлений, из них принято около 15 тыс., до конца доведено только 497 дел. Это полное фиаско, потому что людей, у которых безнадежные долги (с просрочкой более трех месяцев), около 7-8 млн. Где-то 600-700 тыс. имеют плохие долги на сумму больше 500 тыс. руб., то есть в точности подходят под закон. Гора родила не мышь, а микроба.

— В чем причина?

— Закон слишком сложный и дорогой. Его применение обходится гражданину по меньшей мере в 100 тыс. руб.: затраты на финансового управляющего, объявление о банкротстве, на адвоката и судебные издержки. Если должник не мошенник, ему таких денег взять негде. Ситуация становится все более трагической. Хоккеист, который недавно покончил с собой (Петр Девяткин.— «Ъ»), погиб, потому что у него не оказалось никакого инструмента, чтобы справиться с закредитованностью. Государство разрешило продавать спички, но не создало пожарную службу.

— А что мешает создать пожарную службу?

— Безразличие и фарисейство. Несколько месяцев общественное внимание было приковано к проблеме коллекторов. В конце концов был принят гуманный закон, который запрещает коллекторам не только убивать, но даже калечить должников (по-видимому, раньше было можно!). Я получаю огромное количество заявлений от граждан, имеющих проблемы с долгами, так много, что сотрудники не успевают вскрывать конверты. На первом месте по частоте обращений — просьбы о реструктуризации долгов, а жалобы на некорректное взыскание задолженности — на четвертом-пятом. Да и то в основном взыскивают банки и микрофинансовые организации, а не коллекторы.

— Как можно помочь должникам?

— Нужно немедленно и существенно упростить закон о банкротстве физических лиц, так, чтобы обращение граждан с относительно небольшими долгами — скажем, от 500 тыс. до 3 млн руб.— не требовало дорогостоящей юридической поддержки. Для таких долгов заемщик может сам быть своим финансовым управляющим, как предполагали первые варианты закона. И только для долгов свыше 3 млн руб. процедура может быть долгой и дорогостоящей. И, конечно, срочно требует решения своей судьбы самый массовый мелкий заемщик с долгом менее 500 тыс. руб. Его нельзя пропускать через суд — себе дороже. Соответствующий велосипед человечество изобрело несколько десятилетий назад. Это институт финансового омбудсмена, который для физлиц работает бесплатно.

— И что он делает для граждан?

— Несколько первых лет своего существования он неплохо справлялся с лечением основной болезни, в значительной части случаев договариваясь о реструктуризации долга. В последнее время это стало невозможно, так как практически исчезли проблемные заемщики, которые должны только одной финансовой организации. Теперь у должника по пять-семь и больше кредиторов. Согласовать же реструктуризацию долгов перед несколькими кредиторами финансовому омбудсмену, не опирающемуся на закон (а закон, вопреки распоряжению президента, до сих пор не принят), оказывается невозможным. Каждый кредитор тянет одеяло на себя.

Если бы у финансового омбудсмена был определенный законом официальный статус, он мог бы договориться с ЦБ о снижении требований по резервам под реструктурированные и хорошо обслуживаемые кредиты. Это было бы существенным стимулом для банков соглашаться на реструктуризацию. Сложнее решить проблему банкротства в традиционном понимании, то есть освобождения от обязательств после продажи того имущества, которое можно продать по закону. Выходом могло бы быть поручение подготовить схему (план) банкротства финансовому омбудсмену, которую потом утверждал бы суд.

Интервью взял Андрей Райский

КоммерсантЪ

Оставить комментарий

Яндекс.Метрика