Коммунисты обвиняют арбитражных управляющих в развале российской экономики
Письмо Зюганова к председателю правительства Медведеву с начала и до конца носит обличительный характер, что в принципе характерно для риторики коммунистов: «банкротства предприятий приняли масштабы национального бедствия», «отданная на произвол СРО и арбитражных управляющих процедура банкротства стала инструментом передела собственности и уничтожения промышленно-производственного потенциала страны при попустительстве правоохранительных органов», «эффективность банкротств снижается», «для выживания экономики необходимо установить государственный контроль над банкротствами».
Для наглядности в документе изложены некоторые статистические данные. Цифры на самом деле завораживают: в 2017 году принято 13,5 тыс. судебных решений о банкротстве предприятий, что на 7,7% больше, чем в предыдущем году. В это число попали 30 предприятий естественных монополий, 12 стратегических предприятий, одна градообразующая компания и 29,8 тыс. граждан. Эффективность банкротств снижается с каждым годом: если в 2015 году кредиторам вернули 6,3% от суммы требований, то в 2017 году всего 5,5%. Безусловным лидером по процедуре банкротств является строительство: на эту отрасль пришлось 20% всех компаний, находящихся в стадии конкурсного производства на конец декабря 2017 года. Еще 11% банкротов – компании, занятые в сфере операций с недвижимостью.
Если говорить о банкротстве физлиц, то в 2017-м граждане становились банкротами в два раза чаще, чем компании. За все время существования в России института потребительского банкротства (с 1 октября 2015 года) несостоятельными стали 50 405 человек. Лидеры среди числа банкротств на количество населения – Вологодская, Рязанская, Новосибирская и Самарская области. В тройке лидеров – Москва и Московская область, Санкт-Петербург». В письме сделан однозначный вывод, что уничтожение экономики активизируют именно арбитражные управляющие.
Можно только представить эффект, который произвело среди управляющих это обращение. Отвечать Зюганову от тольяттинского сообщества управляющих взялся Олег Шевцов. Ответ получился жестким. «Если исходить из того, что институт банкротства в России был образован в 1992 году в контексте «приватизации», как продолжение концепции передела собственности, то все логично, – пишет он. – Именно тогда, в период с 1996 по 2009 год, был реализован третий, заключительный, этап «реформ», поддержанных, в том числе и коммунистами. Неужели кто-то рассматривает образование института банкротства в отрыве от процессов «приватизации – ваучеризации», как самостоятельный элемент экономики, без участия «олигархов», коммунистов и прочих «активистов» в лице «либералов» и «демократов»? Где были коммунисты, когда при их преступном попустительстве принимались различные редакции закона о банкротстве? То, что происходит в сфере банкротства сейчас, – сущий пустяк в сравнении с тем, что было раньше, остаточное явление, рудимент, который скоро отомрет или будет уничтожен подобного рода «посланиями».
Действительно, реформа института несостоятельности назрела, а процесс банкротства должен проходить под контролем государства. Особенно когда речь идет о социальной напряженности, вызванной банкротством граждан вследствие развала экономики, тотального обнищания и безработицы».
По мнению эксперта, ключевым фактором, определяющим успех процедуры банкротства, надо считать не столько процентное соотношение удовлетворенных требований кредиторов, сколько сохранение материально-технической базы предприятия, после того как оно выйдет из процедуры банкротства. Однако в действующей редакции закона о банкротстве каких-либо условий о приоритете сохранения производственного потенциала предприятия-должника в ущерб интересам кредиторов нет. Напротив, заложенная модель носит прокредиторский характер и не заточена на приоритет социально-экономических ценностей и общества в целом.
«Закон о банкротстве принимался не для того, чтобы сохранить экономику, а для того, чтобы обеспечить ее поглощение капиталом, – делает вывод управляющий. – За 20 лет моей практики в сфере несостоятельности (банкротства) я не встретил ни одного кредитора, который отказался бы от своих требований к должнику во благо общества, работников предприятия-должника и промышленного потенциала, формирующего структуру нашей экономики. Еще надо принять во внимание тот факт, что 90% кредиторов – это банковский сектор».
Доводы убедительные. Однако не лишним будет напомнить и о таких представителях профессии управляющих, которые ведут процедуры банкротства с нарушениями, преследуя цель личного обогащения, оставляя ни с чем и кредиторов, и компанию-банкрота. В Тольятти таких примеров более чем достаточно.
