Вкладчики казанских банков, лишившихся лицензии ЦБ РФ 3 марта, обратились за помощью к первому президенту Татарстана, а ныне советнику главы республикиМинтимеру Шаймиеву. Ранее потерпевшие клиенты Татфондбанка, крупнейшего из трех почивших банков, передали в правительство Татарстана «ультиматум» с требованиями в трехдневный срок опротестовать решение ЦБ об отзыве лицензии и обеспечить возмещение средств вкладчикам.
Учитывая ряд обстоятельств отзыва лицензии у Татфондбанка, надежды его вкладчиков на помощь властей изначально выглядят не слишком реалистично. Как пояснили представители ЦБ, ключевой причиной проблем Татфондбанка стала неправильная стратегия деятельности — банк пошел по так называемой кэптивной схеме, то есть был ориентирован преимущественно на кредитование бизнеса его основного собственника, бывшего министра финансов Татарстана Роберта Мусина. Последний, как сообщало EADaily, был помещен под стражу всего через несколько часов после отзыва лицензии у Татфондбанка.
Таким образом, если следовать версии ЦБ, то «крайним» в этой истории оказывается Роберт Мусин, которому до некоторых пор удавалось создавать образ успешного крупного бизнесмена. Основным активом Мусина, помимо Татфондбанка, являлось ООО «Новая нефтехимия», выступавшее в качестве управляющей компании для его активов. По данным «СПАРК-Интерфакс», лично Мусин контролировал в этой компании небольшую долю через ООО «Аида-Р», еще одна миноритарная доля принадлежала дочерней структуре Татфондбанка ООО «Газовик», а более 72% «Новой нефтехимии» было записано на кипрскую «Панмир Сервисез Лимитед». В 2015 году выручка «Новой нефтехимии» составила 5,4 млрд рублей, чистая прибыль — 480 млн рублей.
Бизнес Роберта Мусина за рамками Татфондбанка не отличался большой прозрачностью — у «Новой нефтехимии» даже нет официального сайта. Данные «СПАРК» о компаниях, в которых Мусин является прямым или косвенным владельцем, позволяют судить, что в основном в его холдинг входили небольшие предприятия с оборотом в лучшем случае несколько сотен миллионов рублей. Здесь нужно вспомнить, что на сентябрь прошлого года кредитный портфель Татфондбанка составлял 134 млрд рублей, то есть если банк действовал по кэптивной модели, то при таких объемах кредитов аффилированные с ним предприятия априори должны были иметь серьезный масштаб бизнеса. В действительности же, как стало из недавнего сообщения ЦБ, почти 65% корпоративного кредитного портфеля Татфондбанка приходилось на заемщиков, которые были в состоянии банкротства или не вели реальной деятельности. Из-за этого регулятор постоянно требовал от банка доначисления резервов, что, в конечном итоге, и привело к кризису ликвидности и краху.
«Начиная с мая прошлого года, мы понимали, что банк находится в тяжелейшем финансовом положении, — сделал сообщение для СМИ зампред ЦБ Дмитрий Тулин. — Мы знали, что капитал банка утрачен, что потеря ликвидности может наступить в любой момент, что банк убыточен, что его финансовая отчетность в существенной степени недостоверна». Однако в ноябре, когда Татфондбанк больше уже не мог маскировать кризис, оказалось, что его акционеры неспособны оказать ему должную финансовую поддержку. Все это, впрочем, не снимает вопросов уже к руководству ЦБ о том, почему меры по предотвращению банковского кризиса в Татарстане не были приняты раньше.
Сотнями пострадавших клиентов-физлиц и индивидуальных предпринимателей история с крахом Татфондбанка явно не ограничится. Впереди — крупные корпоративные иски, первый из которых уже поступил в Арбитражный суд Татарстана. На 23 марта назначено слушание по иску ЦБ о признании недействительной прошлогодней сделки между Татфондбанком, «Новой нефтехимией» и крупнейшим химическим предприятием республики «Нижнекамскнефтехим», в рамках которой «Нижнекамскнефтехим» передал «Новой нефтехимии» обязательства по возврату кредита в 1,8 млрд рублей.
