Конституционный суд опубликовал определения по жалобам сотрудников банка, лишившихся премий, которые были им начислены перед самым его банкротством. В нормах права о подозрительных сделках, на основании которых это было сделано, нет ничего неконституционного, к трудовым отношениям их применять можно, счел КС, но надо учитывать степень информированности того или работника о грядущих проблемах организации, где он работает. Эта позиция КС важна и нужна, отмечают эксперты: хотя в законе о банкротстве и есть прямое указание о возможности оспаривания подобных выплат, на практике трудности возникали.
В апреле и мае 2012 года ОАО «Уральский трастовый банк» (УТБ) премировал более сотни сотрудников, 31 мая того же лишился лицензии в связи с потерей ликвидности и неспособностью отвечать по обязательствам, а 19 июля Арбитражный суд Удмуртской Республики признал его банкротом (дело № А71-8362/2012). И затем госкорпорация «Агентство по страхованию вкладов» – конкурсный управляющий банка – оспорила эти выплаты, вернув деньги в конкурсную массу.
Сотрудники пытались спорить. Начальник отдела по работе с персоналом Елена Синенко, советник предправления Сергей Оленев и документовед Ирина Яблонская, которые получили 95 000 руб., 80 000 руб. и 53 000 руб., прошли арбитражные инстанции вплоть до надзора, но все они сочли требования АСВ законными. Судьи Высшего арбитражного суда констатировали, что эти операции были проведены в «период подозрительности» (три года до момента возбуждения в отношении должника дела о признании его банкротом; п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве), поэтому могут быть оспорены, если наносят ущерб кредиторам, а работники банка не могли не знать об ухудшении его финансового состояния, ведь еще в декабре 2011 года Нацбанк Удмуртии ограничил проведение им операций, предупредительные письма поступали и из ЦБ РФ.
Отклонила тройка и довод о том, что премирование в банке проводилось раз в месяц, а значит, могло считаться «обычной хозяйственной деятельностью» кредитной организации. Согласно определению ВАС, этот аргумент проверяла нижестоящая инстанция и не нашла ему подтверждения.
И тогда Синенко, Оленев и Яблонская обратились в Конституционный суд. Они оспаривали несколько норм закона о банкротстве: п. 3 ст. 61.1 (называет сферы, где могут быть оспаривания сделки должника), п. 1 ст. 61.6 (устанавливает, что все переданное должником по сделке, признанной недействительной, подлежит возврату в конкурсную массу) и 2-й пункт той же статьи. По нему требования лиц, которым передано имущество по такой сделке, в случае его возврата должны удовлетворяться после кредиторов третьей очереди. Заявители настаивали, что признание незаконным премирования и применение правила о реституции неконституционно. Апеллировали они при этом к гарантируемой Конституцией свободе экономической деятельности, включая свободу договоров, а также праву иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им.
Однако КС, рассмотрев жалобы без проведения публичных слушаний, решил заявителям отказать. В трех определениях (№ 2752-О/2014, 2751-О/2014 и 2748-О/2014 от 9 декабря) суд сослался на свою же правовую позицию, высказанную 22 июля 2002 года в постановлении № 14-П. Тогда КС установил, что государство, обеспечивая проведение единой финансовой, кредитной и денежной политики, вправе в силу ст. 71 и 114 Конституции в случае возникновения неблагоприятных экономических условий, к числу которых относится банкротство, осуществлять публично-правовое вмешательство в частноправовые отношения. Делаться это может ради обеспечения конституционно обоснованного, разумного компромисса между интересами вкладчиков и иных групп кредиторов, банков, их учредителей, участников и сотрудников, а также государства.
Созданию таких условий, по мнению конституционных судей, и соответствует заложенный в законе о банкротстве механизм оспаривания подозрительных сделок – в том случае, когда ее сторона знала о возможном ущемлении интересов должников или о возможной неплатежеспособности самого кредитора. Соответственно, продолжает КС в своем определении, рассматривая дела об оспаривании премирования работников в предбанкротный период, суды должны учитывать множество факторов, в частности обусловленность выплат, наличие у работников прав на такие поощрения, а также их должностное положение и вытекающую из него степень осведомленности о возможной неплатежеспособности работодателя. Но, добавил КС, в деле по заявлениям Синенко, Оленева и Яблонской нет информации о том, что они обращались с требованием о взыскании своих премий к УТБ в процессе его банкротства и получили отказ.
Эксперты отмечают, что определение КС имеет большое значение в вопросе о применимости к выплатам трудового характера такого инструмента банкротства, как опротестовывание подозрительных сделок, совершенных во вред кредиторам. «Хотя с 2009 года в п. 3 ст. 6.1 закона о банкротстве есть прямое указание о возможности оспаривания таких выплат, на практике трудности возникали», – говорит консультант Исследовательского центра частного права при президенте РФ Олег Зайцев. При этом, продолжает он, далеко не всегда эти выплаты носили добросовестный характер – часто премии использовались для вывода активов в преддверии банкротства. «Потому очень хорошо, что КС подтвердил допустимость их оспаривания конкурсным управляющим», – резюмирует Зайцев.
«Конституционный суд вполне обоснованно указал, что основная задача процедуры банкротства – справедливое распределение имущества должника среди его кредиторов, – соглашается старший юрист адвокатского бюро «Линия права» Алексей Костоваров. Именно поэтому, подчеркивает он, любые платежи, совершенные в пределах установленных законом периодов до введения банкротства, подлежат возврату в конкурсную массу. «Премиальные с точки зрения задач процедуры банкротства ничем не отличаются от других платежей», – заключает юрист.
Позиция КС коррелирует и с подходами законодателя. Только что вступили в силу поправки в закон о банкротстве (закон № 432-ФЗ от 22 декабря 2014 года), которые точнее зафиксировали в п. 3 ст. 61.1 допустимость оспаривания соглашений или приказов об увеличении размера заработной платы, выплате премий или осуществлении иных выплат в соответствии с трудовым законодательством и самих таких выплат. Теперь оспаривать можно любые вознаграждения независимо от их природы, если они удовлетворяют критериям незаконных сделок, предусмотренным ст. 61.2 или 61.3 закона о банкротстве. В частности, если выплата была установлена и произведена более чем за год до возбуждения дела о банкротстве работодателя, то ее можно оспорить по п. 2 ст. 61.2, и тогда конкурсный управляющий должен будет среди прочего доказать недобросовестность, в том числе знание о грядущем банкротстве, работника. «Это, естественно, более вероятно в отношении топ-менеджмента, знающего о финансовом положении бизнеса, и менее вероятно, к примеру, в случае с охранником или уборщицей», – замечает Зайцев.
В отношении же выплат, установленных и произведенных менее чем за один год до начала дела о банкротстве, подлежит применению п. 1 ст. 61.2 – но и в этом случае управляющему нужно установить, что произведенная выплата явно несоразмерна трудовым достижениям работника и ранее никогда такие выплаты этому или другим работникам не делались. Также нужно иметь в виду, отмечает Зайцев, что если менее чем за шесть месяцев до начала дела о банкротстве у работника вдруг резко неожиданно увеличилась зарплата, то помимо собственно оспаривания сделки здесь может применяться и специальный механизм п. 4 ст. 136 закона о банкротстве, когда разница будет отнесена в самый конец очереди при банкротстве. Если в настоящее время этот механизм применяется только к топ-менеджменту, то скоро его можно будет использовать в отношении любых работников.
