Несмотря на всеобщую тенденцию привлечения к субсидиарной ответственности всех и вся (по статистике Федресурса судами за 2019г. удовлетворено треть заявлений), которая поддерживается Верховным Судом, внимательное изучение судебных актов высшей инстанции дает ориентиры при выстраивании линии защиты по делам о привлечении к субсидиарной ответственности. Иными словами, даже в судебных решениях Верховного Суда, вынесенных с «обвинительным уклоном» по отношению к контролирующим должника лицам, следует искать руководящие разъяснения Закона о банкротстве, которые подлежат применению всеми нижестоящими судами и могут быть выгодно использованы для защиты ответчиков.
Кейс
Советом директоров общества «Теплоучет» в составе Арефьева М.Ю., Дыдычкина А.В., Ковалева Д.А. и Лапенка Б.С. 20.07.2016 приняты решения об обращении в адрес компании с заявлением о принятии общества «Теплоучет» в состав участников компании «Сварог» с предполагаемым размером доли 57,0705% и одобрении крупной сделки по внесению в уставный капитал компании вклада в виде прав требования по обязательствам, вытекающим из договоров, заключенных с предприятием и обществом с ограниченной ответственностью «ИТБ» (дебиторская задолженность). По акту приема-передачи от 20.07.2016 должник передал компании «Сварог» права требования на общую сумму 867 979 883 руб. 88 коп. к предприятию и обществу «ИТБ», стоимость переданных прав определена в размере 610 568 194 руб. В результате совершенной сделки должник получил долю в уставном капитале компании в размере 57,0717%.
Определением Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 21.07.2016 (то есть спустя год и один день) возбуждено дело о банкротстве общества «Теплоучет»; впоследствии должник был признан несостоятельным (банкротом).
Полагая, что банкротство должника вызвано действиями Арефьева М.Ю., Дыдычкина А.В., Ковалева Д.А. и Лапенка Б.С. как контролирующих лиц, предприятие обратилось в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности.
Предприятие указало, что они одобрили сделку по внесению вклада в уставный капитал компании, ссылалось на наличие в этой сделке предусмотренных пунктом 1 статьи 61.2 Закона о банкротстве признаков подозрительной (неравноценной) сделки. В частности, обращало внимание на имеющийся в материалах дела отчет об оценке, согласно которому рыночная стоимость доли в уставном капитале компании в размере 57,0717% составляет 367 000 000 руб.; в результате совершения данной сделки должник утратил возможность истребования реальной ко взысканию дебиторской задолженности и удовлетворения за ее счет требований кредиторов должника с учетом финансового состояния предприятия, размера и ликвидности его активов, не получив при этом взамен равноценного встречного предоставления. По мнению предприятия, действия ответчиков по совершению этой сделки явились причиной банкротства должника.
Отказывая в удовлетворении заявления, суды, ссылаясь на пункт 4 статьи 10 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — Закон о банкротстве (в редакции Федерального закона от 28.06.2013 N 134-ФЗ)), а также разъяснения, содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 N 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее — постановление N 53), исходили из недоказанности совокупности условий для наступления субсидиарной ответственности упомянутых лиц по обязательствам должника.
Суды отметили, что в результате совершения сделки по внесению вклада в уставный капитал компании финансовое состояние должника не изменилось. Доказательства того, что действительная стоимость дебиторской задолженности предприятия на момент ее передачи в уставный капитал компании эквивалентна размеру самих требований, отсутствуют. При этом приобретенная должником доля участия в компании впоследствии включена в конкурсную массу.
Отказывая в ходатайстве о привлечении компании «Сварог» к участию в обособленном споре в качестве соответчика, суды указали на недоказанность наличия у нее статуса контролирующего лица.
Правовая позиция ВС
Верховный Суд отменил решения нижестоящих судов при этом было дано несколько важных разъяснений, которые могут быть использованы для защиты от привлечения к субсидиарной ответственности.
Контролирующие должника лица (то есть лица, которые имеют право давать должнику обязательные для исполнения указания) могут быть привлечены к субсидиарной ответственности, если их виновное поведение привело к невозможности погашения задолженности перед кредиторами должника (иными словами, за доведение должника до банкротства — абзац первый пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве и пункт 3 статьи 3 Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ «Об акционерных обществах»).
Для установления того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, Верховный Суд выделил три критерия: 1) наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и т.д., при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям); 2) реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям; масштаб негативных последствий соотносится с масштабами деятельности должника, то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное — банкротное — состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению, хоть и не выгодных, но несущественных по своим размерам и последствиям для должника сделки); 3) ответчик является инициатором такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий (далее — критерии; пункты 3, 16, 21, 23 постановления N 53).
При этом Верховный Суд отметил, что доказывание критерия N 2 облегчают закрепленные в Законе о банкротстве презумпции существования причинно-следственной связи между поведением контролирующего лица и невозможностью погашения требований кредиторов. Одной из таких презумпций является совершение контролирующим лицом существенно убыточной сделки, повлекшей нарушение имущественных прав кредиторов (пункт 4 статьи 10 Закона о банкротстве (в настоящее время — подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве). Целью любой презумпции является распределение бремени доказывания тех или иных обстоятельств.
В данном кейсе доводы предприятия (заявителя) соответствовали условиям вышеупомянутой презумпции и бремя их опровержения в силу статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации должно было перейти на ответчиков. Однако, суды не дали оценки доводам и доказательствам, на которые ссылалось предприятие, освободив тем самым ответчиков от обязанности их опровержения, что противоречит принципам равноправия и состязательности сторон в процессе судопроизводства.
Верховный Суд также разъяснил применение критерия N 3.
Ответчики являлись членами совета директоров должника. Статус члена совета директоров (для целей привлечения лица к субсидиарной ответственности) предполагает наличие возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника. В то же время одобрение одним из членов совета директоров (либо иного коллегиального органа) существенно убыточной сделки само по себе не является достаточным для констатации его вины в невозможности погашения требований кредиторов и привлечения его к субсидиарной ответственности.
К ответственности подлежит привлечению то лицо, которое инициировало совершение подобной сделки и (или) получило (потенциальную) выгоду от ее совершения. Поэтому необходимо определять степень вовлеченности каждого из ответчиков в процесс вывода спорного актива должника и их осведомленности о причинении данными действиями значительного вреда его кредиторам.
Кроме этого, Верховный Суд признал незаконным отказ судов привлечь к участию в споре компанию «Сварог» в качестве соответчика по мотиву отсутствия у нее статуса контролирующего лица. Как указал Верховный Суд, вопрос о наличии подобного статуса является предметом исследования при рассмотрении требования по существу, а не при разрешении ходатайства процессуального характера. При этом суд должен оценивать доводы лица, заявляющего подобное ходатайство, по внешним первичным признакам на предмет того, имеет ли потенциальный ответчик отношение к спору.
В настоящем деле заявитель обращал внимание на согласованность действий должника и компании «Сварог» по выводу ликвидных активов в целях причинения вреда имущественным правам кредиторов должника. При этом один из бывших членов совета директоров общества «Теплоучет» — Лапенок Б.С. впоследствии являлся руководителем компании «Сварог».
По мнению Верховного Суда данных доводов было достаточно для удовлетворения ходатайства предприятия и привлечения компании к участию в настоящем споре в качестве соответчика.
ВЫВОДЫ:
Этим Определением Верховный Суд в очередной раз дает нижестоящим судам указание детально разбираться в основаниях привлечения к субсидиарной ответственности каждого из ответчиков в деле. Можно сказать, что это отказ от подхода «чесать всех под одну гребенку». Ведь в реалиях сегодняшнего дня стало практически нормой привлекать к субсидиарной ответственности любые лица, указанные заявителем в качестве Ответчиков. При этом суд первой инстанции очень часто не утруждает себя детальным разбором «степени вовлеченности каждого из ответчиков». А вышестоящие суды просто соглашаются с выводами первого решения по делу.
Второй важный момент разбираемого Определения – это три критерия для установления вины привлекаемых лиц:
наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника наступление негативных последствий от влияния ответчиков, при этом масштаб негативных последствий должен соотноситься с масштабами деятельности должника ответчик должен быть инициатором такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем от его последствий
Еще один аргумент разбираемого Определения в пользу членов Совета директоров: «одобрение одним из членов совета директоров (либо иного коллегиального органа) существенно убыточной сделки само по себе не является достаточным для констатации его вины». Здесь Верховный Суд призывает не ограничиваться формальными признаками – наличие или отсутствие одобрения сделки членом Совета директоров. В конце концов в обычный функционал Совета директоров как раз и входит одобрение сделок, подпадающих под критерии крупных или сделок с заинтересованностью. Речь идет о том, что необходимо тщательно исследовать и квалифицировать участие каждого лица привлекаемого к субсидиарной ответственности на предмет наличия в его действиях по одобрению конкретной сделки умысла и вины.
Наконец, Верховный суд в очередной раз напоминает, что бремя доказывания распределено соответствующими презумпциями Закона о банкротстве. Общая направленность этих презумпций – обвинительная. Это означает, что не заявитель должен доказывать наличие вины ответчиков, а ответчики (лица, привлекаемые к субсидиарной ответственности) должны доказывать отсутствие вины, то есть опровергать презумпции соответствующими доказательствами. Собственно непонимание этого важного положения Закона о банкротстве, наверное, в половине случаев приводит к отсутствию качественно выстроенной защиты ответчиков и привлечению их к субсидиарной ответственности в «полуавтоматическом режиме».
Таким образом, нам, юристам, специализирующимся на банкротстве, надо стремиться даже из «кислых» судебных актов делать выжимку хорошую, бодрящую и заряжающую «витаминами» дела наших клиентов.
