Репортаж из-под стен СИЗО «Лефортово», где адвокаты проводят жеребьевку, чтобы попасть к своим подзащитным
Пятница, 24 мая, девять утра. У входа в следственный изолятор «Лефортово» — толпа. Но это не родственники с продуктовыми сумками. Это адвокаты. Кто-то курит, кто-то передает в окошко ордера, кто-то разговаривает по телефону, кто-то обсуждает следственные действия. «К моему в 5 утра пришли…» «А у моего в 7 обыск начался». Объединяет эту толпу адвокатов одно обстоятельство — неделями они не могут попасть к своим подзащитным.
В самой известной и самой старой московской тюрьме для свиданий адвокатов и обвиняемых всего 6 комнат, а число подследственных приближается к цифре 300.
Такая ситуация у стен «Лефортово» длится годами. Было время, когда в очереди адвокатов доходило даже до драк.
Три года назад защитники решили: нужно что-то делать. Выход из положения был найден в жеребьевке, которая помогает бесконфликтно распределять время визитов к клиентам, не тратя время и нервы. Благодаря жеребьевке адвокаты могут не дежурить все дни у СИЗО, а приезжать в нужный день с утра и дожидаться своей очереди на посещение.
— Абызов? …Арашуков Рауф? Арашуков Рауль? …Магомедов Зиявудин? …Магомедов Магомед? …Мокряк? …Уилан Пол? …Черкалин? — в это утро у стен «Лефортово» традиционная пятничная адвокатская жеребьевка. Мужчина в круглых солидных очках — адвокат одного из сидящих здесь министров — зачитывает фамилии подследственных, а столпившиеся вокруг него коллеги, заслышав фамилии своих клиентов, отмечаются — мол, на месте.
А дальше — сам процесс жеребьевки. Она похожа на лото.
Номера от 1 до 70 (по числу адвокатов) записаны на маленьких бочонках, бочонки складываются в пакет, после чего начинается лотерея.
Ведущий адвокат называет фамилии арестованных, а защитники один за другим тянут бочонки c порядковыми номерами. Потом составляется точный график посещений, расписанных по дням недели.
Пятничные жеребьевки проходят уже три года. Столько же существует и созданный адвокатами ресурс в WhatsApp, который так и называется «Лефортово-чат». Там можно посмотреть график посещений, поменяться местами в очереди, там же делятся идеями, информацией, задают друг другу вопросы.
Но в последние месяцы даже жеребьевки помогать перестали. Все чаще происходит так, что адвокаты, дождавшись своей очереди, все равно не могут пройти к клиенту. В стране идут массовые посадки, и в «Лефортово» стали пихать всех — не только изменников Родины, террористов и шпионов, но и министров, губернаторов, мэров, сенаторов, а также предпринимателей и топ-менеджеров крупных компаний. А вот число комнат для свиданий не увеличивается.
Вдобавок ко всему эти крохотные комнаты ежедневно занимают сотрудники СК, которые приходят в изолятор проводить с обвиняемыми следственные действия вместо того, чтобы вывозить их для таких целей, как положено, к себе. Следователи то ссылаются на отсутствие конвоя, то обещают адвокатам перестать занимать комнаты для свиданий.
— К руководителям следственных групп обращаться бес-по-лез-но! Они могут пообещать с три короба, дать «слово офицера», а потом просто его не исполнить! — сетовал на стихийном собрании адвокатов перед входом в СИЗО один из защитников.
Понятное дело, администрация СИЗО идет навстречу следователям, а не адвокатам. Итог: при благоприятном исходе (когда следователи занимают не все 6 комнат, а, скажем, 2 или 3) в день к своим клиентам могут попасть от 3 до 12 адвокатов, при неблагоприятном (когда следователи занимают все комнаты) — адвокаты, прождав весь день, так и остаются на улице ни с чем.
— Ну какого черта по 15 следаков в день иногда проходит в изолятор?! — горячится молодая девушка-адвокат. — Мы в такие дни вообще попасть к клиентам не можем. Рядом с СИЗО есть Следственное управление ФСБ, чисто теоретически они могли бы предоставить следователям комнаты, если СК так трудно проводить следственные действия у себя.
Когда адвокаты не могут пройти к своим подзащитным, их очередь отодвигается. Соответственно, отодвигается и очередь остальных. Тех, кто не прошел, называют «нулевыми». На сегодняшний день накопилось более 20 «нулевых» — более 20 не прошедших в свои даты защитников.
— При таком режиме, когда ты попадаешь к клиенту раз в две недели, совершенно невозможно выработать позицию, тактику защиты, подготовиться к заседанию или следственному действию, обсудить какие-то документы. То есть невозможно оказать человеку полноценную адвокатскую помощь. А ведь бывают случаи, когда у клиента что-то надо выяснить срочно… — говорит пришедшая к СИЗО для участия в жеребьевке адвокат Марина Андреева.
— Это автоматическое нарушение права на защиту. Следствие же не просто так с маниакальным упорством всех сажает в «Лефортово», — рассуждает адвокат Анна Ставицкая, представляющая интересы экс-сенатора Рауфа Арашукова. — Это делается ровно для того, чтобы люди здесь оказались полностью оторваны от жизни и морально раздавлены.
Вот адвокат зашел к клиенту, а потом смог прорваться только через 20 дней. Что сиделец за эти дни полной изоляции себе надумает?
— Это форма давления. Есть «Матроска», есть спецблок 99/1, там и условия для встреч с адвокатами лучше, там можно заказать еду, там есть спортзал, там более человечные условия. Но именно потому всех отправляют в «Лефортово», что здесь нет ничего, и полная изоляция! Чтобы человек был сломлен морально, — говорит адвокат Екатерина Малиновская.
— Им же не дают ни звонков, ни свиданий с родными, — добавляет адвокат Анастасия Саморукова, представляющая интересы украинского моряка Владимира Терещенко и одного из фигурантов «дела Мальцева». Увидеть своих подзащитных она не может более 20 дней — ее очередь была 17 мая и она числилась под номером 1, но все равно к Терещенко она не попала — тогда комнаты для свиданий заняли следователи.
Кстати, про новичков. Среди адвокатов лефортовских сидельцев существует правило: пропускать вне очереди коллег, чьи клиенты только что сели.
Это солидарность: человек, оказавшийся в СИЗО впервые, находится в состоянии шока, в полной изоляции и может навредить себе, заключив, например, сделку со следствием.
Так, без очереди пропускали адвокатов к Михаилу Абызову.
Сама попытка попасть к клиентам в выбранный с помощью жеребьевки день для адвокатов уже испытание. Они приезжают к СИЗО в 8.30 утра. К 9.00 сдают пропуска в окошко. И ждут. Режим работы СИЗО — с 10.00 до 18.00. На деле адвокатов начинают запускать ближе к 11 часам, а перестают пускать в 17.00. Некоторые адвокаты ждут своего счастливого часа весь день. Отойти попить кофе или пообедать — это риск: а вдруг позовут? Поехать к другому клиенту или на суд тоже не получится.
Лимита по времени на само свидание нет. С клиентом можно общаться хоть весь день (если нужно). Но те, кому не повезло, попадают к клиенту к концу рабочего дня, поэтому должны успеть все обсудить, например, за полчаса. Были прецеденты, когда адвокаты освобождали кабинеты в 16.00 или в 16.30, выходили на улицу и говорили коллегам, что места свободны. Но следующую партию адвокатов работники СИЗО уже не пускали.
Весной и летом ждать терпимо: стоишь себе на улице, с коллегами общаешься, а вот зимой и осенью — тяжко. От холода зуб на зуб не попадает, а в тесном тамбуре и присесть негде.
Еще одна проблема: «Лефортово» — изолятор, куда адвокатов пропускают исключительно с разрешения следователя, хотя подобное условие не прописано ни в одном законе. Но факт: просто так приехать и пройти с адвокатским ордером в «Лефортово» не получится.
— Еще несколько лет назад Конституционный суд вынес решение, что не нужно никаких разрешений от следователя, достаточно ордера, в противном случае это нарушает право на защиту, — вспоминает Анна Ставицкая. — И вот как-то пришел сюда один такой бравый адвокат лишь с одним только ордером, подал его в окошко и сидит, ждет. А его не пускают. Адвокат ссылается на решение Конституционного суда, на что сотрудник СИЗО отвечает: «Ваш Конституционный суд нам не указ. У нас свои внутренние правила». То есть мы, защитники, можем топать ногами, кричать, призывать к закону, а у них «внутренние правила», которые противоречат федеральным законам и Конституции.
Защитники рассказывают, что их клиенты иногда уверены, что адвокаты сами к ним не приходят, потому что «не хотят». Так сидельцам, по словам их адвокатов, говорит директор СИЗО Алексей Ромашин — и будто бы показательно удивляется: «Почему же к вам защитники не ходят?» А новички верят.
Как говорят адвокаты, Ромашин — «милейший в общении человек», но…
— Но на деле, — берет слово девушка-адвокат, — этого милейшего человека очень многое устраивает в подведомственном ему учреждении: например, то, что в некоторых корпусах СИЗО до сих пор нет горячей воды, и заканчивая тем, что вновь прибывшим арестантам не выдают туалетную бумагу и запрещают ее передавать в передачах.
Ситуацию с туалетной бумагой подтверждает и адвокат Анастасия Саморукова.
— Моего подзащитного Терещенко и других украинских моряков сюда этапировали перед новым 2019 годом. Ларек, где они могли купить бумагу, к тому моменту закрылся до 15 января. Передать туалетную бумагу мне не разрешили. Я устроила скандал.
Сказала: «Объясните мне, что такого в туалетной бумаге?!» Ромашина тогда на месте не было. Кто-то из администрации сказал: «Ее досматривать тяжело — надо разматывать».
Салфетки тоже передать не разрешили. Это шизофрения!
ФСИН РФ, куда адвокаты жалуются уже не первый год, каких-либо действий для разрешения ситуации не предпринимают. А контингент «Лефортово» увеличивается с каждым месяцем.
Адвокатские жеребьевки, лотереи и розыгрыши права попасть к подзащитному — это, пожалуй, новое веяние в современной пенитенциарной системе России. Да и дело, наверное, в специфике самого СИЗО «Лефортово», которое как было в 30-е годы следственной тюрьмой НКВД, так ею, по сути, и осталось, не растеряв своих «внутренних правил».
P.S.
24 мая, после жеребьевки, «Лефортово» посетили члены ОНК. Как рассказала «Новой» член Общественной наблюдательной комиссии Ева Меркачева, сотрудники администрация СИЗО заявили правозащитникам, что утреннюю «толпу адвокатов» (которая по пятницам собирается уже четвертый год) перед окнами они «видели впервые» и что сами «удивились: с чего вдруг?». Даже собирались вызвать полицию, не митинг ли это.
Милейшие люди.