Уходящий год дал иностранному бизнесу, тесно связанному с Россией, повод для новой тревоги — риск введения процедуры банкротства в российском суде. Практика успела не только подтвердить возможность начала такой процедуры, но и выработать критерии для ее введения. Один из них — это наличие активов в РФ, на которые можно обратить взыскание. Инструментом начинают пользоваться отечественные кредиторы, в том числе налоговики. ФНС добилась несостоятельности организации, зарегистрированной на Кипре, и включилась в реестр с долгом более 200 млн руб.
Практика банкротства иностранных граждан начала развиваться достаточно давно, но в отношении зарубежного бизнеса эта возможность долго не использовалась. Например, в 2017 году производство по делу о банкротстве кипрского должника прекратили, указав, что российские суды не вправе рассматривать подобные споры (дело № А40-15873/2017). Ситуация изменилась в прошлом году, когда АС Челябинской области впервые признал иностранную фирму банкротом в России и ввел процедуру продажи активов зарегистрированной на острове Невис Pandora consulting LC (дело № А76-31539/2021). Вышестоящие суды подтвердили возможность банкротства компании по российским правилам, а в марте с этим согласился и Верховный суд. За 2023 год суды успели сформировать устойчивую практику по вопросу признания несостоятельным иностранного бизнеса в российском правовом поле.
Вскоре после начала банкротства Pandora consulting АСГМ допустил несостоятельность немецкой Garant Bauinvestition GmbH (№ А40-9555/2023), а 9-й ААС — кипрской Retail Chain Properties Ltd., принадлежащей бывшим владельцам банка «Траст» (№ А40-112325/2023). Последний случай примечателен тем, что процедуру банкротства тогда запустила Федеральная налоговая служба. К ее доводам суд прислушался не сразу, а лишь после возврата спора из апелляции в АСГМ. Российскому бюджету фирма задолжала более 200 млн руб., хотя в стране у нее были дорогостоящие активы. Но АСГМ сначала вернул заявление кредитору и объяснил это тем, что представительство в России — это не самостоятельное юрлицо. Значит, к нему нельзя применять закон «О банкротстве».
Апелляция возразила: иностранный должник с 2015 года ведет в России бизнес, связанный с арендой и управлением недвижимостью. Здесь он открывал банковские счета, брал кредиты, был участником российских юрлиц и участвовал в судебных процессах. А еще конечные бенефициары и руководитель компании — граждане РФ. При этом нет никаких доказательств работы этой фирмы по месту регистрации на Кипре. Все это — ключевые критерии возможности провести банкротства конкурсной массы иностранной компании, указал 9-й ААС. Кроме того, из-за санкций ЕС заявитель не смог бы инициировать процедуру на Кипре, поэтому отказывать ему в банкротстве должника на территории России нельзя. Это нарушило бы права кредитора из-за невозможности поиска имущества компании и взыскания долга. По итогам нового рассмотрения заявления налоговиков АСГМ в конце сентября все же ввел конкурсное производство в отношении имущественной массы Retail Chain и включил требование ФНС в размере 208 млн руб. в реестр.
Понятная и эффективная практика
Практика банкротства иностранных компаний в российских судах действительно формируется, соглашается Павел Новиков, партнер и руководитель практики «Банкротство и суды» Melling, Voitishkin & Partners , и приводит свежие примеры банкротства иностранных фирм из Турции (дело № А65-23218/2023), Германии (№ А40-9555/2023) и Кипра (№ А40-5658/2023). И хотя экономические бизнес-модели банкротов отличаются, мотивировочные части решений судов в делах похожи. Благодаря этому, говорит Новиков, можно выделить основные критерии, которые изучают суды при оценке возможности введения процедуры банкротства иностранного юрлица:
- Есть тесная связь компании с Россией. Суд оценивает информацию о получении фирмой прибыли в РФ, об участии компании в качестве ответчика по искам российских заявителей, о долгах перед местными кредиторами, получении кредитов в отечественных банках и о наличии у участников иностранной компании российского гражданства.
- Кредитор не может из-за санкций начать банкротство должника в иностранной юрисдикции. Например, по восьмому пакету санкций ЕС (Decision (CFSP) 2022/1909) юрфирмы не оказывают российским клиентам услуги по признанию и исполнению на территории Евросоюза решений судов, полученных за пределами ЕС. То есть юридическое сопровождение признания и исполнения российского судебного решения в ЕС ограничено, объясняет Новиков.
- Есть потенциальная конкурсная масса. Это могут быть дебиторская задолженность, открытые счета в российских банках, имущество на территории РФ, акции и доли в российских компаниях.
Это главные признаки возможности признать иностранную фирму банкротом в России, и главная задача кредитора — доказать их. С этим согласен и адвокат практики банкротства Инфралекс Владимир Исаенко. Он подчеркивает: ключевую роль для признания иностранного юрлица банкротом играет наличие у него активов в России, на которые можно обратить взыскание. Новиков упомянул еще один критерий, факультативный, — ликвидация или отсутствие деятельности должника в стране регистрации.
В практике есть и исключение, при котором банкротство не введут: если кредитор и должник входят в одну экономическую группу и отношения между ними носят или носили внутригрупповой характер. Исаенко объясняет: раз такие фирмы выбрали модель ведения бизнеса с регистрацией юрлиц на территории иностранного государства, то они не могут ссылаться на «затруднительный» для них порядок несостоятельности в другой стране для распределения активов через банкротство в России. К таким выводам в мае пришел АС Московского округа в деле № А40-248405/2022, а позднее с ним согласился и ВС.
Пока можно говорить лишь об одной устоявшейся тенденции — допустимости банкротства иностранных лиц в России, но сами критерии еще не сформированы. Суды находятся в их интуитивном поиске.
Тимур Мухлисов, юрист VERBA Legal
С тем, что практику по вопросу возможности банкротства иностранных должников уже можно считать сформированной, не соглашается Максим Борисов, управляющий партнер IMPRAVO Возвращаясь к делу Pandora consulting LC (№ А76-31539/2021), эксперт отмечает, что говорить об однозначном ответе ВС на вопрос о ее банкротстве еще рано. «Акт высшей инстанции — это, по своей сути, отказное определение в передаче спора на рассмотрение судебной коллегии, поэтому из него едва ли можно почерпнуть однозначно выраженную правовую позицию по поставленному вопросу», — обращает внимание Борисов.
ВС лишь согласился с решением о введении конкурсного производства в отношении не иностранного юрлица, а его имущественной массы, которая находится или тесно связана с РФ. Собственно, по аналогии с институтами банкротства неправосубъектных образований, например наследственной массы. Важно и то, что оставленные в силе решения содержат довольно определенные выводы об отсутствии у российского суда компетенции по ведению дел о банкротстве иностранной компании как юрлица. Поэтому вопрос о допустимости таких процедур в отношении иностранных юрлиц в России пока нельзя считать разрешенным, резюмирует Борисов.
В дальнейшем, прогнозирует Мухлисов, суды продолжать вырабатывать эти критерии, а число банкротств иностранных компаний в России будет лишь расти. В последнем Новиков не так уверен.
Практика по таким делам содержит вполне определенные критерии, делающие ее понятной и эффективной. Но насколько она станет повсеместной или перерастет в законодательные изменения — сказать пока невозможно.
Павел Новиков
В целом же, заключает Исаенко, банкротство иностранного бизнеса в РФ — это единственный эффективный способ удовлетворения требований российских кредиторов к зарубежным. А значит, у него есть все шансы расшириться в 2024 году.
