Судебные приставы Москвы внедряют новую форму работы: они создают специализированные отделы службы для выполнения дел особой категории.
Например, сносом незаконных построек и выселением занимается межрайонный отдел по особым производствам неимущественного характера. За год в столицы были выселены по решениям судов жильцы более 500 квартир. Продолжаются работы и по сносу незаконных коттеджей. Кроме того, уже созданы три специальных отдела по взысканию административных штрафов, в первую очередь штрафов ГАИ. Создаются также спецотделы по работе с алиментщиками. Подробности новых проектов столичного управления рассказал в интервью «Российской газете» руководитель управления Федеральной службы судебных приставов по Москве Александр Стебаков.
Александр Владимирович, вы наладили электронные контакты с банками и стали списывать деньги прямо со счетов должников. И сейчас иногда гражданин узнает о штрафе и долге, лишь когда деньги с банковской карточки у него уже сняли. Как так получается, что до денег должника вы доходите раньше, чем до него самого должника? Хотя по-хорошему, человека стоило бы предупредить заранее.
Александр Стебаков: Электронный порядок списания денежных средств в стадии совершенствования. Сейчас мы, получив исполнительный документ о взыскании штрафа, подразумеваем, что уполномоченный орган уведомил гражданина о его наличии. Потому что к нам приходит документ не в произвольной форме, а с отметкой, что срок, установленный для оплаты прошел, и этот штраф не оплачен. Только тогда мы вправе возбудить производство и применять меры принудительного взыскания.
Есть Государственная информационная система государственных и муниципальных платежей. Подразумевается, что будет создан и должен работать в масштабах всей страны единый банк данных о долгах. Допустим, у человека есть штраф, он зашел в банк и оплатил. Эта информация сразу уходит в ГИБДД. И такая же информация должна поступать к нам, чтобы мы видели. Тогда мы оканчиваем исполнительное производство, если успели его возбудить. А если к нам исполнительный лист не приходил, то орган ГИБДД просто исключает его из своей базы.
Эта система должна работать во взаимодействии со всеми банками. Представляете, сколько их по России и со всеми уполномоченными органами, которые имеют право выписывать штрафы. Информация о произведенных оплатах должна попадать в режиме он-лайн в общую базу данных и, безусловно, к нам. Когда это будет безукоризненно работать, тогда и вопросов ни у кого не будет.
Понятно, что система хорошая, но как положено пока не работает. То деньги спишут, хотя человек уже сам оплатил. То спишут, а он даже не знает, за что. Как быть гражданину в таком случае, где наводить справки?
Александр Стебаков: Надо просто лично доехать к приставам. Есть адреса приставов, приемные дни — два раза в неделю. Как правило, они принимают граждан с утра до ночи, до последнего человека. У нас вы можете ознакомиться со своим исполнительным производством, задать конкретному человеку интересующие вопросы.
А если связаться с вами не лично?
Александр Стебаков: Мы можем больше сказать по обращениям через Единый портал госуслуг. Там, где официально зарегистрирован пользователь, он идентифицирован, ему присвоен номер, мы точно знаем, что это письмо нам прислал именно он. Там мы можем дать ответ, если по каким-то причинам человек не может прийти. Но все равно, если гражданин хочет развернутый ответ, то пусть придет, изучит свое производство, посмотрит, задаст любые вопросы. У нас врагов нет, мы подскажем, как надо быстрее избавиться от производства, потому что мы заинтересованы в его скорейшем окончании.
В последнее время нередки жалобы граждан, что они не могут к вам достучаться и задать вопросы про свой долг. Говорят, что ни один из указанных на сайте службы телефонов не отвечает.
Александр Стебаков: Мы стараемся решить эту проблему. В каждом отделе с конца прошлого года выделен сотрудник, который только отвечает на телефонные звонки. Кроме того, создан и работает call-центр. Проще всего получить информацию на нашем сайте с помощью сервиса «Банк данных исполнительных производств», где есть вся разрешенная для публичного доступа информация.
Иногда там нет фамилии, или она указана неправильно, и потому человек не может себя найти.
Александр Стебаков: Проблема вот в чем. Постановления о привлечении к административной ответственности передаются в электронном виде. Если Московская автодорожная инспекция, к примеру, к нам направила документ и ошиблась, написала не Иванов, а Ивановский, эта информация по каналам электронной связи поступила к нам на сервер. И она именно с фамилией Ивановский будет зарегистрирована. Мы не знаем, правильно или нет написана фамилия. Для таких случаев мы и создали три межрайонных подразделения, которые занимаются исключительно этими видами штрафов и разбираются с каждым должником. Работать надо только с ними.
Зачем вы стали создавать нечто вроде особых отделов: спецподразделения, причем некоторые работают с силовой поддержкой спецназа?
Александр Стебаков: Мы, анализируя свою работу, пришли к выводу, что было бы целесообразно создавать специализированные отделы по каким-то актуальным категориям исполнительных производств. В 2012 году мы впервые начали исполнять документы по выдворению незаконных мигрантов. Тогда и решили создать специализированный отдел по выдворению таких граждан. Он полностью оправдал свое предназначение и работает очень результативно.
Одного «особого отдела» оказалось мало?
Александр Стебаков: Потом мы приняли решение о создании подразделения, которое занимается взысканием налоговых платежей. В этом году создали три подразделения по взысканию административных штрафов, в том числе штрафов ГАИ. Нам в прошлом году пришло около 2 млн исполнительных листов, надо было их переработать и принять меры к исполнению. Эти подразделения сыграли важную роль в активизации подобной работы.
Таким же образом мы организовали межрайонный отдел по особым производствам неимущественного характера.
В смысле?
Александр Стебаков: Здесь речь идет не о взыскании денег, а, допустим, о сносе незаконно возведенного строения, выселении из незаконно занимаемых помещений, освобождении незаконно занятых квартир. Большинство решений такого характера были приняты судами в пользу города. И этому отделу мы поручили в полном объеме взаимодействовать с правительством Москвы и его департаментами по исполнению подобных судебных решений. Недавно судебные приставы принудительно выселяли медицинскую фирму из незаконно занимаемого здания площадью более 1000 кв м. Поскольку, несмотря на неоднократные уведомления, должник не выполнил решение суда добровольно, мы были вынуждены сами организовать выселение. Надо понимать, что это не просто юридическое лицо, у которого в офисе только столы, кресла и компьютеры. В клинике были пациенты, которых нужно было экстренно перевозить и размещать в других медицинских учреждениях Москвы. К участию в исполнительных действиях тогда привлекались сотрудники полиции, МЧС, скорой помощи и Департамента региональной безопасности Москвы.
Помните знаменитые закрытия рынков в прошлом году? Этим занимался этот самый отдел при поддержке городских силовых подразделений. Когда есть такая специализация, результат виден и осязаем. Более 500 квартир мы освободили в пользу департамента жилищной политики, и Жилищного фонда Москвы. Порядка 300 юридических лиц выселили из незаконно-занимаемых помещений. Что скрывать, это были производства с серьезным противостоянием юридических лиц.
Мы продолжаем работать по сносу незаконно возведенных строений по Карамышевской набережной. Дворцы воздвигнуты на берегу поймы, и никто их не хочет добровольно сносить. Приходится нам. Но мы стараемся работать по таким исполнительным производствам без шума и ажиотажа.
В последнее время приставов часто упоминают в связи с арестом домашних питомцев, от слонов до кроликов. Появился даже законопроект, запрещающий трогать домашних питомцев. Ваша позиция по поводу ареста кошки или собаки?
Александр Стебаков: Я прекрасно помню, как в Орловской области, когда я был там главным судебным приставом, то в рамках одного исполнительного производства мы арестовали страусиную ферму. Представляете, снег по колено, голодные страусы бегают по загону, злые, клюются, подойти невозможно, а их нужно кормить. Но в тот момент фирма была признана банкротом, мы сняли арест и вернули должнику страусов.
Я абсолютно не сторонник таких вещей. Недавно, в одном из регионов коллеги арестовали балалайку. Но ее же не Страдивари делал, что с ней делать дальше? Мы в Москве не арестовываем кошечек, собачек и рыбок. Это популизм: пришли приставы, нечего арестовывать, арестовали животных.
Но если у фотографа арестовывают дорогой фотоаппарат, то он не сможет работать и оплачивать долг.
Александр Стебаков: По закону пристав, придя к должнику, вправе описать имущество, находящееся по месту жительства, жилища и так далее, за исключением перечня указанных в Гражданском кодексе — это личные вещи, кружки, ложки, диван, одно пальто, одна фуфайка. А все остальное вправе описать. И если вы считаете, что ваш фотоаппарат приносит вам доход, а мы его пришли и арестовали, то вы либо погашаете задолженность, чтобы мы сняли арест, либо идете в суд. А там в судебном порядке доказываете, что это ваше единственное средство дохода, что вы без него жить не можете, и просите суд снять арест приставов для того, чтобы вы смогли выжить. И только суд вправе после нашего ареста принять такое решение.
Самая трудная категория ваших дел, это когда вас обязывают обеспечить порядок встреч родителей с детьми после развода. Это действительно проблема?
Александр Стебаков: Проблема вообще все, что связано с детьми. Это и алиментные исполнительные документы, это и исполнительное производство, в рамках которого мы обеспечиваем порядок общения кого-то из родителей с ребенком. Если родители свои интересы и амбиции ставят выше благополучия своего ребенка, безусловно, возникает масса проблем. Например, при исполнении иногда сталкиваемся с нежеланием самого ребенка общаться с другим родителем.
Эти производства у нас исполняют наиболее опытные, подготовленные сотрудники. Как правило, с привлечением органов опеки и попечительства, психологов. Приходится фиксировать буквально каждый шаг каждого из родителей. Потому что если ситуация доходит до исполнения такого судебного решения, то, как правило, договориться с родителями, чтобы они забыли про свои размолвки и просто подумали о детях, очень сложно.
А бывают нестандартные «детские» дела, которые запомнились?
Александр Стебаков: Сейчас самое необычное наше исполнительное производство — это передача ребенку отцу — гражданину Швеции. А ребенку на днях исполняется 18 лет. Родители в судах годы потратили, а он вырос. Но ребенка передают, принудительное исполнение.
Знаете, что задевает? Много говорим, как правило, о тех, к кому мы приходим что-то описывать. А вы на ту сторону посмотрите, на тех, кому должны. Среди них наверняка есть малообеспеченные граждане, престарелые люди, маленькие дети и их мать, которая не получает алименты и не может устроиться на работу. Поэтому мы исходим из того, что мы не отбираем, а возвращаем.
Москва — непростое место работы для судебного пристава. Здесь много известных, влиятельных людей. И они тоже нередко попадают в разряд должников. Как с этим справляетесь?
Александр Стебаков: Спокойно. Исполнительное производство — это последний этап судебного разбирательства. Люди, мы их называем стороны исполнительного производства, как правило, уведомлены о том, какое решение по их спору принято. А то, что исполнительный документ попал в службу судебных приставов, значит, что одна из сторон, чаще всего — должник, во-первых, проиграла, а, во-вторых, не собирается добровольно исполнять судебное решение.
Продолжаем снос незаконных строений. Дворцы стоят на берегу поймы, хозяева не хотят сами их сносить
И наша задача не сломать этого должника и в прямом, и переносном смысле, а понудить его, несмотря на его несогласие, исполнить решение суда.
Ну а если перед вами не простой должник?
Александр Стебаков: Что скрывать, у нас зачастую такие непростые исполнительские действия, сопровождаются съемками сторон исполнительного производства. Должник берет телефон и снимает, как пристав к нему заходит в квартиру, описывает имущество. Согласен пристав с этим, не согласен, тем не менее, все это на виду. Например, у нас находится сводное исполнительное производство о взыскании с одного из крупных банков денежных средств в пользу физических, юридических лиц и органов государственной власти. Всего поступило более 10 000 исполнительных листов и мы возбуждаем до 100 новых исполнительных производств в неделю в отношении данного банка. Судебные решения, на основании которых возбуждены исполнительные производства, в большинстве своем связаны с необоснованным списанием банком комиссий со счетов граждан, получивших кредиты на покупку бытовой техники в разных регионах страны.
В таких «громких» случаях вы также применяете видеофиксацию?
Александр Стебаков: Не всегда, но по заведенному уже мною порядку в ходе самых ответственных и сложных исполнительских действий вся работа приставов снимается для того, чтобы меньше возникало вопросов. В Москве огромное количество исполнительных производств, мы вынуждены подстраховываться видеосъемкой на случай любых обвинений.
Ваша служба кроме взыскания занимается охраной судов. С одной стороны, люди привыкли, что на входе в любой суд их встречает рамка металлоискателя, и стоит сотрудник. Это по-прежнему важно?
Александр Стебаков: Да. С момента создания службы обеспечение порядка деятельности судов является одной из основных функций нашей структуры. К сожалению, за эти годы кардинально ситуация не поменялась. За 2014 год наши сотрудники изъяли более 15,5 тысяч предметов, которые запрещены к проносу в суды.
Это от ножниц до оружия?
Александр Стебаков: До пистолетов газовых и травматических. С боевым оружием приходят, как правило, сотрудники органов внутренних дел. Это запрещено, мы не позволяем им проходить. В прошедшем году мы отработали на 5 баллов. Наши приставы не допустили ни одного чрезвычайного происшествия в судах. Помните, несколько лет назад кто-то даже с топором заходил. Ситуацию мы меняем разными способами. Это и наработка методик, и взаимодействие с Судебным департаментом по техническому обеспечению судов. У нас ведь в судах не только рамки металлоискателей, но и камеры видеонаблюдения, ручные металлодетекторы. Плюс грамотная расстановка сотрудников в здании судов. Конечно, с учетом нашей штатной численности это создает определенные проблемы. Например, сдается в эксплуатацию Мосгорсудом два новых здания районных судов, Бутырский суд «вырос» на несколько этажей. А мне по нашим нормативам необходимо на каждый этаж поставить по одному приставу. Приходится чем-то жертвовать, чтобы обеспечить безопасность процессов и судей.
Кроме ловли граждан с газовыми пистолетами, кто еще попадает в «сети» в судах?
Александр Стебаков: Приставами в прошлом году в судах столицы было задержано 298 лиц, находившихся в федеральном розыске за совершение разного вида преступлений, в том числе тяжких, и особо тяжких. Я говорю Ольге Александровне Егоровой, что не знаю, чего их тянет в суд, раз они в розыске.
К сожалению, у нас возникают другие мысли: а не идет ли он свести счеты с судьей. А если бы дошел? Мало ли что ему в голову взбредет. Поэтому мы лучше задержим, чтобы этого не случилось.
Может они свидетели, не в курсе, что в розыске.
Александр Стебаков: Может быть, не в курсе. Но мы их задерживаем и передаем полиции. Хотя странно: совершил особо тяжкое преступление, несколько лет скрывается, и не в курсе.
Ну, значит пошел выступить как эксперт.
Александр Стебаков: К сожалению, у нас возникают другие мысли: а не идет ли он свести счеты с судьей. А если бы дошел? Мало ли что ему в голову взбредет. Поэтому мы лучше задержим, чтобы этого не случилось.
Но исполнением решений судов и охраной полномочия вашей службы ведь не исчерпываются.
Александр Стебаков: Конечно. Одно из основных наших полномочий в рамках уголовно-процессуального закона: мы — орган дознания. То есть, привлекаем к уголовной ответственности наиболее злостных должников.
Кто попадает в разряд особо злостных?
Александр Стебаков: Это алиментщики, должники по кредитным обязательствам, руководители организаций, которые не выполняют решение судов. За прошлый год мы с положительным сальдо сработали, есть динамика по увеличению возбужденных и расследованных дел. Среди инструментов исполнения этот самый жесткий и наглядный. По логике, примеры привлечения к уголовной ответственности должны серьезно воздействовать на отдельных граждан с тем, чтобы задумались, надо ли исполнять судебное решение. Но ситуация сложная. То ли это из-за незначительных санкций по статьям о преступлениях против правосудия, то ли по другой причине, должники нередко не боятся даже возбуждения уголовного дела.
Попадаются маргиналы, которым безразлично привлекут их к ответственности или нет. Они приняли решение, что не будут платить, и не платят.
Может, надо поправить законодательство в какой-то степени, ужесточить ответственность?
Александр Стебаков: Служба инициирует такого рода поправки. Но законодатель не хочет усиливать эту ответственность для граждан. У нас есть ответственность юрлиц за неисполнение судебных решений, а физических почему-то нет.
Статья 315 УК РФ подразумевает привлечение к уголовной ответственности только юридических лиц. А граждане у нас привлекаются к ответственности либо по алиментам, либо по злостной невыплате кредитов, либо по утрате или отчуждению арестованного имущества. А за само неисполнение судебного акта уголовной ответственности физических лиц нет.
То, что у приставов в столице дел хватает — понятно. А как это выглядит в цифрах?
Александр Стебаков: В прошлом году у нас было более 3,5 миллионов производств. А каждое производство — это две стороны. По сути, если грубо посчитать, то половина Москвы участвует в процессах по исполнению каких-то решений. Это колоссальная психологическая и моральная нагрузка на наших сотрудников. Поэтому, понятное дело, важно организовать четкое взаимодействие между всеми своими структурами с одной стороны и контрольными и надзирающими органами — прокуратурой, МВД, и ФСБ с другой. В основном я и занимаюсь организацией этой работы.
Кстати, могу сказать, что московское правительство оказывает нам серьезную поддержку. Все проблемы, которые у нас возникают, мы открыто обсуждаем с представителями московского правительства. Мэр в курсе и наших проблем, и наших успехов. Три года назад им было принято, по моему мнению, очень важное решение по поводу материальной поддержки моих сотрудников.
Если не секрет, сколько зарабатывает рядовой сотрудник службы судебных приставов в Москве?
Александр Стебаков: Сначала про людей, потом про деньги. В 2014 году впервые за последние пять лет у нас немножко стабилизировалась ситуация с кадрами. Вместо привычных прежних 40 процентов, текучесть кадров в течение года, мы зафиксировали 28. И в большей степени, это связано с тем, что структура стабилизировалась из-за заработка, который позволяет сотрудникам существовать в Москве. Рядовой пристав получает около 30 тысяч с учетом премий.
Не так уж и много…
Александр Стебаков: Но когда мы берем форму НДФЛ, общий заработок начисленных денег и выплаченных, то получается приличная сумма. В нее входят всяческие надбавки, премиальные, разные виды поощрений. Допустим, мы даем грамоту, а к ней два оклада.
И как это сказалось на работе?
Александр Стебаков: А результат налицо. Мы впервые окончили более одного миллиона исполнительных производств фактическим исполнением.
Объясните непосвященным, что такое «фактическое исполнение»?
Александр Стебаков: Фактически, значит, что мы в полном объеме исполнили решение суда или уполномоченного органа. Никогда таких показателей не было. В доход только Москвы мы взыскали более двух миллиардов рублей. Это очень приличная сумма. Конечно, бюджет столицы куда больше, но это те деньги, которые были в свое время уже потеряны для города. Мы их вернули. Ведь основная задача наших служб не взыскать, а вернуть.
Досье «РГ»
В прошлом году у московских приставов было более 3,5 миллиона производств. А каждое производство — это две стороны. По грубому подсчету, примерно половина Москвы участвует в процессах по исполнению каких-то решений.
В прошлом году в доход Москвы Службой судебных приставов столицы было взыскано более двух миллиардов рублей.
Больше 500 квартир судебные приставы освободили в пользу города.
300 юридических лиц столичные приставы выселили из незаконно занимаемых ими помещений. И не скрывают, что дела о выселении большинства московских коммерческих структур сопровождались серьезным противостоянием юридических лиц.
Заработная плата рядового московского пристава — около 30 тысяч рублей с учетом премий. По мнению руководства ведомства, в общий заработок начисленных и выплаченных денег входят надбавки, премиальные, разные виды поощрений.
В течение года текучесть кадров сократилась с прежних 40 процентов до 28.
